Тосты Чеширского кота - Евгений Анатольевич Бабушкин

class="p1">Мы растормошили его.

– Едем куда-то? – спросил Батя.

– Батя, откуда ты?

– Из тех ворот, что и весь народ, – важно ответил Батя. – Это вы скажите, откуда вы в моем кунге?

– Тут, Батя, такое дело, – начал объяснять Джаггер. – На нас дело открыли, на кичу неохота. Кролик учебку поджёг, а мы сейчас на самолет – и в Америку.

– Мы тебя возле аэродрома скинем, чтоб не возвращаться, – пообещал Панфил. – Скажешь потом, что мы тебя силой захватили.

– Так как ты сюда попал? – спросил я.

Батя неспешно поведал, что последнее время частенько спал, так сказать на рабочем месте, в кунге, благо машина была разъездная и ставилась всегда в тёплом боксе.

– В роте спать не дают, шумят, – рассказывал Батя, – то ночные смены поднимают, то в карты дуются, то молодых учат. А моё дело что? Гайки крутить в моторе. Мне покой нужен. Так значит, куда летим, говорите? В Америку?

– Мы летим, Батя. Ты остаешься, – поправил Панфил.

– С хрена ли? – возмутился Батя. – Вы, значит, по Америкам гулять, а я опять в леспромхоз, жопу морозить?

– Ну всё, завел свою песню про жопу мороженую, – заголосил Джаггер. – Батя, пойми, придурок, это дело подсудное! Воздушное пиратство, понял?

– Понял, не дурак. Я ж не просто так, не на халяву. Я со своей, – тут Батя извлек из-за пазухи бутылку степлившейся андроповки с зелёной этикеткой.

– Ладно, – сразу согласился Джаггер, – другое дело, летишь с нами.

Он попытался немедленно завладеть бутылкой, но хозяйственный Батя отпихнул его, сказав, что водка ещё пригодится наперед.

И она действительно пригодилась…

До самого аэродрома мы с Панфилом уговаривали Батю остаться.

Батя, надёжно придерживая андроповку за пазухой, стоял на своем, рассчитывая вдоволь поесть бананов в Америке и проклиная свой родимый леспромхоз.

Лётное поле было обнесено забором только со стороны аэровокзала, поэтому Кролик беспрепятственно въехал на территорию порта вслед за заправщиком, по накатанной в снегу дороге. Он остановил машину подальше от прожекторного света, в тени между ангарами. Мы попрыгали наружу.

При виде Бати с бутылкой водки в руке Кролик по-настоящему растерялся, что случалось с ним крайне редко. Чучундра так просто схватился за сердце под лейтенантской шинелью.

– Ещё этого с собой тащить? – изумился он.

– Какого такого этого? – заворчал Батя, помахивая бутылкой. – Молчи, Чучундра, а то сейчас ты останешься, не командуй тут…

После короткого совещания было решено, что Батя пойдёт до конца со всеми, поскольку избавиться от него, было уже невозможно. Распределились так: Чучундра – начальник, Джаггер с Батей, как обладатели самых подозрительных рож – арестанты, а остальные – конвой.

– Вон он, похоже, наш самолёт, – Кролик рукой указал на серебристый Ил-18 с подогнанным трапом. Несколько техников копошились возле моторов, заправщик по стремянке сползал с крыла, напитав дюралюминиевую птицу керосином.

Человек пятьдесят пассажиров вышли из здания вокзала и, возглавляемые проводницей, столпились у трапа.

– Подождём погранцов, – предложил Кролик, – ночь, праздник, может без офицера будут.

Пассажиры поднялись в самолет. Техники, доколдовав, захлопнули лючки на гондолах двигателей. Бортмеханик высморкался пальцами и прошлепал унтами по трапу.

Минут через пять подкатил уазик. Водила в кабине освещал собственный нос, попыхивая папиросой. Двое погранцов, судя по ушитой, но еще не затасканной форме, черпаки, как и мы, выбрались лениво наружу.

– Ну, что? Поехали? – спросил Кролик.

– Погодим. Пусть проверку закончат, – сказал Чучундра, поправляя офицерскую шапку, – и водку возьми у Бати, подаришь им по-тихому.

После недолгой паспортной проверки из самолёта вместе с пограничниками вышла на трап толстая бортпроводница в наброшенной телогрейке и торопливо закурила.

Тут мы и подъехали.

– К машине! – скомандовал Чучундра.

Мы выпрыгнули наружу и построились, поставив лишенных ремней Батю и Джаггера лицами к машине и велев держать руки за спиной.

Погранцы у трапа и толстая стюардесса сверху уставились на нас.

– С праздником, бойцы, – развязно обратился фальшивый лейтенант Чучундра к пограничникам, – как служба? Вот и мы, как и вы, кому – праздник, а кому – ни закусить, ни выпить, а? Где ваш начальник?

Пограничники слегка замялись, их старшой, явно нарушив служебные обязанности, выпил за Красную Армию и дрых где-то в тепле. Подставлять его, они конечно, опасались.

– Мы тут двоих злодеев везем в Анадырь на дознание, – продолжил Чучундра, интимно увлекая чуть в сторону погранца с сержантскими лычками, – так мне ваш командир нужен, предписание подписать…

Тем временем Кролик хлопнул по плечу второго бойца.

– Когда на дембель, брат. Осенью? О, нам тоже. Достала служба, нет покоя.. да еще в праздник. Но мы уже бухнули чутка… Слышь, братуха, прими в подарок с уважением от связистов погранцам.

И, загородившись спиной, сунул ему бутылку андроповки.

– Мы бы сами вмазали, но в самолете нас летёха-гад точно спалит. Он с виду такой очкан, а по жизни – зверь лютый. Потому его и послали с бедолагами этими, – Кролик ткнул пальцем в сторону арестантов, – чтоб не утекли…

Пограничник с изумлением посмотрел на дурака связиста, отдавшего просто так, задаром, целый пузырь, и, сунув водку за пазуху, пробормотал:

– Спасибо, пацаны… типа и вас с праздником. Да и это… вот еще… счастливого полета!

– Это нам точно пригодится, – согласился Кролик. Чучундра, тем временем, продолжал смущать сержанта.

– Говоришь, старший позже подъедет? Так что же, рейс из-за него задерживать? Ладно! – Чучундра милостиво махнул рукой, – всё же праздник сегодня, не будем формалистами. Как его фамилия? Прапорщик Подбородько? Хороший мужик? Не обижает вас, говоришь? Так передай ему, что я за него сам расписался.

Пограничник, получивший водку, тем временем делал сержанту страшные рожи за спиной Чучундры, мол, давай сваливать, пока не поздно, и международными жестами сигналил о грядущей выпивке.

Сержант облегченно выпалил:

– Так точно, товарищ лейтенант, всё ему передам. С праздничком вас!

Чучундра пожал руки пограничникам. Кролик обнял их обоих на прощание.

Уазик с довольными погранцами уехал, описав круг почета. Стюардесса, наблюдавшая всю эту сцену с трапа, тщательно заплевала окурок и помахала нам рукой.

– Давайте, служивые, а то без вас улетим, – позвала нас толстуха неожиданно хриплым басом.

– Я только машину сменщику верну, – соврал Кролик и запрыгнул в кабину Газа.

– За мной, – скомандовал Чучундра.

Мы с Панфилом начали подниматься по трапу, подталкивая арестантов стволами.

Посмотрев вверх, я испугался. Мне показалось на секунду, что вот-вот я упаду куда-то ввысь, вопреки всем правилам мира.

Полярное сияние безмолвно бушевало, захватив все небо, переливаясь праздничными сполохами. Обезумевший цветной шторм смешивал и расплескивал краски по черному холсту неба в такт какой-то космической, недоступной нам, но разумеется, существующей музыке.

В самолёте пахло дезинфекцией и пылью, как впрочем, пахло всегда в подобных самолётах.

Салон оказался полупустой. Да и в самом деле, какого черта и кому нужно было лететь в Анадырь в феврале?

Все пассажиры разместились в передней части. Мы, соответственно, начали рассаживаться в хвосте. По трапу простучали торопливые шаги, и в салон ввалился запыхавшийся Кролик.

– Машину в темноте оставил за ангарами, хрен найдут, – шепнул он мне.

Толстая стюардесса махнула водителю трапа, мол, отгоняй, и захлопнула люк, повернув ручку блокировки.

Между тем в самолете обнаружилась еще одна бортпроводница, но худая. Раздавая взлётную карамель, она спросила Панфила, опасливо косясь на наших арестантов:

– А им можно конфетки?

– Можно, – великодушно разрешил Панфил.

– А за что их, бедненьких, что они сделали?

– Мы, девушка, зарезали семерых прапорщиков, – не упустил такой возможности Джаггер. – А кстати, как вас зовут?

Тощая стюардесса, охнув, высыпала полподносика карамели на душегубов и быстро ушла в нос. Больше она к нам не приближалась. Батя и Джаггер, довольные, зачавкали конфетами.

Гудение моторов усыпляло. Казалось, что полёт этот продолжится так же, как и начался, тихо и мирно, и самолёт как бы сам по себе приземлится в каком-то ином мире, где все будет по-другому.

Время шло, борт летел на восток и мы не могли допустить посадки в Анадыре. Кролик поглядывал на часы и шептался с Чучундрой.

Панфил наклонился ко мне и тихонько прочел прямо в ухо:

..Не думал я раньше, что нас